Тепер, спи до завтра, Спробуєм може, ще
-- Я все думаю о Достоевском,-- сказал я.-- Как может человек писать так плохо, так невероятно плохо, и так сильно на тебя воздействовать?
-- Едва ли дело в переводе,-- сказал Ивен.-- Толстой у Констанс Гарнетт пишет хорошо.
-- Я знаю. Я еще не забыл, сколько раз я не мог дочитать "Войну и мир" до конца, пока мне не попался перевод Констанс Гарнетт.
-- Говорят, его можно сделать еще лучше,-- сказал Ивен.-- Я тоже так думаю, хоть и не знаю русского. Но переводы мы с вами знаем. И все равно, это чертовски сильный роман, по-моему, величайший на свете, и его можно перечитывать без конца.
-- Да,-- сказал я.-- Но Достоевского перечитывать нельзя. Когда в Шрунсе мы остались без книг, у меня с собой было "Преступление и наказание", и все-таки я не смог его перечитать, хотя читать было нечего. Я читал австрийские газеты и занимался немецким, пока мы не обнаружили какой-то роман Троллопа в издании Таухница.
-- Бог да благословит Таухница,-- сказал Ивен.
Виски уже не обжигало, и теперь, когда мы добавили еще воды, оно казалось просто слишком крепким.
-- Достоевский был сукиным сыном, Хем,-- продолжал Ивен.-- И лучше всего у него получились сукины дети и святые. Святые у него великолепны. Очень плохо, что мы не можем его перечитывать.
-- Я собираюсь еще раз взяться за "Братьев Карамазовых". Возможно, дело не в нем, а во мне.
-- Сначала все будет хорошо. И довольно долго. А потом начинаешь злиться, хоть это и великая книга.
-- Что ж, нам повезло, когда мы читали ее в первый раз, и, может быть, появится более удачный перевод.

(с) Эрнест Хемингуэй. "Праздник, который всегда с тобой" - 1964г.


всегда думал, что так нахваливать русских писателей принято только в россии.

ещё немного

@темы: Худлит